Номинация “Литературное творчество”

Автор: Панова Ольга Михайловна, с. Алабуга

“Первопоселенцы”

Дорогой земляк!  Юный или мудрый, живущий в селе или в большом городе,  в России, а может в другой стране, мы с тобой одной породы – «алабугские».

Я расскажу тебе историю возникновения нашей малой Родины – села Алабуга, написанную  Иваном, сыном Василия, внуком  Степана, правнуком  Еремея породы Дехтерёвых, которая  уходит своими корнями в век 18, всего на 25 лет позже Петровской эпохи. Отголоски её,  события и люди, известные тебе по истории России, были современниками первопоселенцев,  пришедших на берег озера Алабуга в 1750 году.

Богата и красива наша малая Родина, где два края: Уральский и Сибирский соединили голубые нити рек, а мать – природа сбрызнула их живой водой, каждая капля которой превратилась в красивые озёра нашего лесостепного Зауралья. Но не менее богата  история этой земли, это и твоя история, знать которую, значит любить свой край, понимать его проблемы и беспокоиться о его будущем.

Как ты представляешь это время -1750 год?   Чем жила Россия? Урал, Сибирь?   Жизнью скольких поколений оно отдалено от  тебя, твоей семьи? Узнай историю места, где ты родился и вырос, и стань достойным связующим звеном, «коленом» своих предков и потомков.

Если говорить образно, Далматов монастырь – отец наш,
 а Теченская слобода- матушка, ведь именно с них и началось заселение русскими южного Зауралья. Ты спросишь, что заставило русских людей «изловчиться и, дав крюк, с заходом в Сибирь, да и во времени задержавшись» начать осваивать земли за Уралом с северо – востока современной Челябинской области. Да, расселение этих инородцев началось не от истоков рек, питаемых восточным склоном, а с устья Миасса, Течи, Исети. Здесь две причины значимых было, одна природная – гребни горные были преградой, а другая людская, татары и башкирцы – воеватые не принимали приход русских.

Принимали, не принимали, а Урал стал прибежищем беглых от феодального гнёта: «голутвенных, обнищалых, и до конца оскуделых людишек, которые тянулись к украйнам, за Камень, где сибирская  окраина представлялась им лакомым кусочком».

Особенно охотно селились на землях, которые позже вошли в состав Исетской провинции. О чем академик П. С. Паллас, путешествовавший в 1770 году по Южному Уралу, отмечал, что Исетская провинция «довольно уже заселена, хотя и гораздо ещё не столько, как бы быть могла и по своему плодородию заслуживала».      Ещё до Петрова царствования, в правление Анны Иоановны, территория Среднего Урала и Зауралья в 1621 году вошла в состав вновь учреждённой Сибирской и Тобольской епархии. В населённых пунктах по инициативе православного населения велось храмовое строительство.

В 1644 старец Далмат (в миру тобольский служилый человек – Дмитрий Иванович Мокринский) основал на реке Исети, на землях кочевых татар Далматовский Успенский мужской монастырь и сумел превратить его в неприступную крепость. Владения монастыря росли и достигли размеров, примерно совпадающих с территорией современного Далматовского района Курганской области. Под защитой монастыря появлялись «починки», к коим относились «заимки», деревни, а среди них в 1682 году и Белоярская (Теченская) слобода, основанная Иваном Синицыным. За 60 лет своего бытия слобода, построенная на «бойком», безопасном месте и значимая для Исетской провинции, росла вместе с притоком русских, обрастала «заимками», «дачами». «Стеснённые» крестьяне постепенно продвигались на юго-запад, вглубь привольных татаро-башкирских земель, богатых водой озёрной и проточной. Задумка о переселении пришла первый раз тогда, когда охотники, вернувшись из полдневных лесов, собрали вокруг себя мужиков и рассказывали об увиденном.

Первым заговорил Терентий Брюханов:

– Прошли протоку, как перед нами большое зеркало встало, десятин так, до пяти, а то поболе. Берега зрелым лесом окружены, как ветер подул, рядом осинник вздрогнул, а на сколько глаз видел, всё берёза.  А  вода живая: баклы хохочут, гагары подныривают, в камышах утка крякает.

– Да-а, дичи на озере и болотах богато: гуси, утки, кулики.

– Лебедь тоже водится, да не промышляли мы его, божья птица, по божьему и красива!

– А в  мереж – то белой рыбицы набилось на диво, почти в каждой ячее! Особо у тальника улов хороший был. Кто-то из молодых рыбаков, в  первый раз увидевший мормыша, а на Беликуле его в последние годы не стало, изумлённо рассказывал

– Мелкой скотинки много, она боком плывёт да всё схорониться норовит!

Задумка в думу переросла, покою не давала. Написали прошение и, получив бумагу, перед тем как снегу лечь, порешили   весной с полой водой и двигать протокой на юг.

Среди первых, что починились к татарам вселиться, были рисковые, из тех, кто помыкался по России-матушке: архангельские  да  казанские «лихие люди». Да какая в них лихость, от гнёта  бежали  на «закаменную краюху».       К весне ближе, как есть, лодки наготовили, и с большой водой пошли протокой на юг. Кто по воде, те за день добрались, кто лесом да со скотиной за 2-3 суток, с ночным вышло.

Ещё до того, как жильё ладить стали, выбрали место для пахоты. Гаврила, Панов-то, землю хорошо знал. Собрал мальцов, от работы свободных, да наказ дал чудной – землицы принести ему в туесках из разных мест, что вокруг починка находятся.  А когда те вернулись, то совсем диву дались: Гаврила ту землю стал на вкус пробовать, слюной смачивать да в ладонях катать. Из одной, мальцам уточку смастерил – узнал, где взята, из другой и калачик не получился, а про третью, чёрную да жирную, спросил:               

– Можно ли на лошади добраться, да большое ли «окно» безлесное? А  Тит «Дегтярь» своей выгоде радовался, лес хороший, не только на построй, но и на дёготь хватит, вспомнил, как  брюхановский парень говорил:

 – Рядом табуны коней  татарских ли, башкирских пасутся, дёготь то всегда потребен…

Многие из первых переселенцев к 1765 году были живы и помнили своё переселение. Внучата переселенцев, подросли когда, перестали обращать внимание на то, откуда их предки, а живут и думают так, как будто они и были коренные местные жители. Если понять это нашим умом, это и было становление идентичности своей малой Родины, у жителей села Алабуга.

И сегодня, когда земляки-Пановы «убегают» от суеты в вырастившую их «Закурью», которую они осознанно любят, а  она встречает их как мать, придавая им силы и уверенность в завтрашнем дне, а они «алабугские», «закурьянские» прошедшие детьми через войну, голод, потери, выжившие благодаря этой тихой заводи, ставшие на крыло, построившие и жившие при социализме, гордятся своими детьми и внуками в ком сохранилась порода и в чьих руках наше будущее.